02.04.2015 11:15
Победитель конкурса "Стихотворение года" ("Литературная учеба"), "Вся королевская рать" ("Союз писателей XXI век"), "Золотая пчела", лауреат Грушинского фестиваля (в номинации «Поэзия»), дипломант конкурса "Словенское поле" (гражданской поэзия) Художественный руководитель экскурсионно-театрального центра «Огни столицы» и Столичной судоходной компании. Ведущая концерта «Стихи на воде».
ПЛАЧЕТ ЖЕНЩИНА
Цикл
2014-2015 г.
1.
Он курит, долго варит чай...
Он курит, долго варит чай,
идёт домой, когда стемнеет,
жену поздравить невзначай.
Она от нежности немеет,
она отвыкла,
чтоб ее
и обнимали, и любили,
в шкафу, на полочке, белье
в индийском
и фламандском стиле
в квартире,
где всегда одна.
Почти…
Две белые тарелки
в заморских сладостях сполна,
на скатерти - горошек мелкий,
в груди - усталости струна:
он вдруг появится – уедет.
И не одна – а все одна
среди машин и башен бредит
о том, что все еще придет:
любовь, восторги, восхищенье, -
а время душу пьет и пьет
и не бывает возвращенья.
Походы к маме, круг
подруг,
глаза, застывшие в печали.
И Новый год приходит вдруг
такой же,
как и был в начале
тот прошлый - позапрошлый год.
И все грядущее бессменно,
а жизнь пройдет обыкновенно,
без всяких вздоров и забот.
И снова вырвется вопрос:
не лучше ль жить грешно и круто,
чем ждать кого-то, петь кому-то
почти безмолвно и всерьёз.
Няня, которая пишет стихи
Няня, которая пишет стихи
то ли от скуки, а то ли от боли,
няня, которая пьёт поневоле,
крепко сжимает две детских руки.
Ей бы, казалось, о чем горевать?..
В доме чужом она словно царица:
ей - светлый угол, большая кровать,
ею семья и вся школа гордится.
Школа... Да только уже не ее -
девочки с розовым вычурным бантом.
Девочка учится быть музыкантом.
«Няня, ах, няня, прочти мне своё!
Вот - ты увидишь - я так пропою
строчки твои, что другим и не снилось!
Няня, послушай, а ты бы влюбилась?!.
Свадьбу мы здесь бы сыграли твою».
Няня в холодное смотрит окно.
Няня смеется... Но горестно дышит.
Девочке – радостно.
Няне - темно.
Девочка – ляжет,
а няня - опишет.
Подруге-филологине
Звонит моя подруга из роддома
(в ночь родила — как будто родилась!),
в клокочущую трубку телефона
лепечет, плачет и смеется всласть.
Почти что в сорок…
первенец из века, —
«прощай и нет…», «подумай и прости…».
Моя подруга любит человека,
с которым ей всегда не по пути.
Но, как его, зовет мальчишку Ванькой
и хмурится почти как на него:
«Что ты кричишь, мой милый Ванька,
глянь-ка!»,
но тот пока не видит ничего:
лиловый цвет тряпичной погремушки,
цвет матери, закутанной в халат,
а по халату синие избушки
и беленькие зайчики летят.
Моя подруга — добрый мой учитель,
моя сестра, соавторша и дочь,
умеющая думать на санскрите, —
теперь санскрит отбрасывает прочь.
Пушкиновед — и Пушкина подальше…
Цветаевед — Цветаеву к чертям…
Ей мама улыбается и машет
в окно,
как всем
в дому лежащим
стам
родильницам,
неважно, как родившим,
теперь неважно даже
от кого,
но истинное чудо совершившим
по истинному замыслу Его.
И что теперь ей свод морфемных правил?!
Толстой — любимчик, ненавистник — Фет?!
Ей в этот миг, наверно б, сам Державин
сложил бы восхитительный сонет.
В руке ее —
мельчайшая ручонка.
В ее глазах —
восторг, покой, тоска…
Случилось чудо — родила ребенка.
Всего на жизнь,
а будто — на века
Монолог бабушки
1,
У меня все руки в трещинах,
у меня все зубы в гнили,
а хотела быть я женщиной:
той, которую любили.
А хотела — быть застенчивой
и богатой на удачу,
чтобы муж, как им намечено,
заимел квартиру, дачу,
чтоб детишки были разными,
но послушливыми были,
чтоб на все большие праздники
к нам бы гости приходили,
чтоб могла скучать я по дому,
лишь на миг уйдя куда-то,
муженьку звонить без повода,
то смеясь, то виновато,
чтоб соседи поздним вечером
про меня не говорили:
«Вот ведь бродит!.. Делать нечего!..
Знать, ее недолюбили?!.»
2.
Не хочу старушкой сильною!
А хочу старушкой слабою!
Быть и доброю, и милою -
а не жесткою и храброю.
Не учить подружек-дурочек
во дворе на пыльной лавочке:
«Ваши близкие ведь умнички,
принесли вам ведра, палочки…
Ваши близкие ведь умнички,
раз хотя б раз в год заехали!
Ах, девчушки мои, душечки,
мне-то с вами здесь до смеху ли?»
Застучу я гордо палочкой!
Никуда тоска не денется!
Так хотела стать я лапочкой,
с самым лучшим в мире встретиться.
А теперь — все руки в трещинах,
а теперь — все зубы сгнили.
Не посмела быть я женщиной,
той, которую любили.
Ассоль
Сними свое алое платье, красотка Ассоль,
останься одна, если Грей сдуру сбился с пути.
Я знаю, теперь в твоем сердце усталость и боль,
и выхода боли уже никогда не найти.
Я знаю, ты верила (вряд ли поверишь теперь),
что все корабли — это к счастью и Бог сохранит
от страшного мига, когда вдруг откроется дверь,
а там — не любимый, а смерть за порогом стоит.
Теперь это явь и процентов наверно на сто.
Конечно, до смерти еще будут пропасти дней,
но кто их оценит? Бесцветность не ценит никто.
И мир без любви превращается в море камней.
Смени свое алое платье на серый халат
(так будет полегче), а к ночи Энрике впусти.
Он тоже несчастен и, веришь ли, не виноват,
что Грей слишком глуп и по дурости сбился с пути.
Теперь это в прошлом… Название прошлому — «Грей».
(День новый не будем «Энрике» с тобой называть).
Твой Грей отразится во взглядах твоих сыновей,
так стоит ли попусту, милая, переживать?
ПЛАЧЕТ ЖЕНЩИНА
Цикл
2014-2015 г.
1.
Он курит, долго варит чай...
Он курит, долго варит чай,
идёт домой, когда стемнеет,
жену поздравить невзначай.
Она от нежности немеет,
она отвыкла,
чтоб ее
и обнимали, и любили,
в шкафу, на полочке, белье
в индийском
и фламандском стиле
в квартире,
где всегда одна.
Почти…
Две белые тарелки
в заморских сладостях сполна,
на скатерти - горошек мелкий,
в груди - усталости струна:
он вдруг появится – уедет.
И не одна – а все одна
среди машин и башен бредит
о том, что все еще придет:
любовь, восторги, восхищенье, -
а время душу пьет и пьет
и не бывает возвращенья.
Походы к маме, круг
подруг,
глаза, застывшие в печали.
И Новый год приходит вдруг
такой же,
как и был в начале
тот прошлый - позапрошлый год.
И все грядущее бессменно,
а жизнь пройдет обыкновенно,
без всяких вздоров и забот.
И снова вырвется вопрос:
не лучше ль жить грешно и круто,
чем ждать кого-то, петь кому-то
почти безмолвно и всерьёз.
Няня, которая пишет стихи
Няня, которая пишет стихи
то ли от скуки, а то ли от боли,
няня, которая пьёт поневоле,
крепко сжимает две детских руки.
Ей бы, казалось, о чем горевать?..
В доме чужом она словно царица:
ей - светлый угол, большая кровать,
ею семья и вся школа гордится.
Школа... Да только уже не ее -
девочки с розовым вычурным бантом.
Девочка учится быть музыкантом.
«Няня, ах, няня, прочти мне своё!
Вот - ты увидишь - я так пропою
строчки твои, что другим и не снилось!
Няня, послушай, а ты бы влюбилась?!.
Свадьбу мы здесь бы сыграли твою».
Няня в холодное смотрит окно.
Няня смеется... Но горестно дышит.
Девочке – радостно.
Няне - темно.
Девочка – ляжет,
а няня - опишет.
Подруге-филологине
Звонит моя подруга из роддома
(в ночь родила — как будто родилась!),
в клокочущую трубку телефона
лепечет, плачет и смеется всласть.
Почти что в сорок…
первенец из века, —
«прощай и нет…», «подумай и прости…».
Моя подруга любит человека,
с которым ей всегда не по пути.
Но, как его, зовет мальчишку Ванькой
и хмурится почти как на него:
«Что ты кричишь, мой милый Ванька,
глянь-ка!»,
но тот пока не видит ничего:
лиловый цвет тряпичной погремушки,
цвет матери, закутанной в халат,
а по халату синие избушки
и беленькие зайчики летят.
Моя подруга — добрый мой учитель,
моя сестра, соавторша и дочь,
умеющая думать на санскрите, —
теперь санскрит отбрасывает прочь.
Пушкиновед — и Пушкина подальше…
Цветаевед — Цветаеву к чертям…
Ей мама улыбается и машет
в окно,
как всем
в дому лежащим
стам
родильницам,
неважно, как родившим,
теперь неважно даже
от кого,
но истинное чудо совершившим
по истинному замыслу Его.
И что теперь ей свод морфемных правил?!
Толстой — любимчик, ненавистник — Фет?!
Ей в этот миг, наверно б, сам Державин
сложил бы восхитительный сонет.
В руке ее —
мельчайшая ручонка.
В ее глазах —
восторг, покой, тоска…
Случилось чудо — родила ребенка.
Всего на жизнь,
а будто — на века
Монолог бабушки
1,
У меня все руки в трещинах,
у меня все зубы в гнили,
а хотела быть я женщиной:
той, которую любили.
А хотела — быть застенчивой
и богатой на удачу,
чтобы муж, как им намечено,
заимел квартиру, дачу,
чтоб детишки были разными,
но послушливыми были,
чтоб на все большие праздники
к нам бы гости приходили,
чтоб могла скучать я по дому,
лишь на миг уйдя куда-то,
муженьку звонить без повода,
то смеясь, то виновато,
чтоб соседи поздним вечером
про меня не говорили:
«Вот ведь бродит!.. Делать нечего!..
Знать, ее недолюбили?!.»
2.
Не хочу старушкой сильною!
А хочу старушкой слабою!
Быть и доброю, и милою -
а не жесткою и храброю.
Не учить подружек-дурочек
во дворе на пыльной лавочке:
«Ваши близкие ведь умнички,
принесли вам ведра, палочки…
Ваши близкие ведь умнички,
раз хотя б раз в год заехали!
Ах, девчушки мои, душечки,
мне-то с вами здесь до смеху ли?»
Застучу я гордо палочкой!
Никуда тоска не денется!
Так хотела стать я лапочкой,
с самым лучшим в мире встретиться.
А теперь — все руки в трещинах,
а теперь — все зубы сгнили.
Не посмела быть я женщиной,
той, которую любили.
Ассоль
Сними свое алое платье, красотка Ассоль,
останься одна, если Грей сдуру сбился с пути.
Я знаю, теперь в твоем сердце усталость и боль,
и выхода боли уже никогда не найти.
Я знаю, ты верила (вряд ли поверишь теперь),
что все корабли — это к счастью и Бог сохранит
от страшного мига, когда вдруг откроется дверь,
а там — не любимый, а смерть за порогом стоит.
Теперь это явь и процентов наверно на сто.
Конечно, до смерти еще будут пропасти дней,
но кто их оценит? Бесцветность не ценит никто.
И мир без любви превращается в море камней.
Смени свое алое платье на серый халат
(так будет полегче), а к ночи Энрике впусти.
Он тоже несчастен и, веришь ли, не виноват,
что Грей слишком глуп и по дурости сбился с пути.
Теперь это в прошлом… Название прошлому — «Грей».
(День новый не будем «Энрике» с тобой называть).
Твой Грей отразится во взглядах твоих сыновей,
так стоит ли попусту, милая, переживать?
