Александр Валентинович Павлов - поэт, прозаик, переводчик, публицист, историк литературы. Родился 16 января 1968 года в Севастополе. Учился в Литературном институте им. А. М. Горького. Автор 11 книг стихотворений и прозы, изданных в России и Украине, многих публикаций в периодике. Снимался в кино.
Песни на его стихи звучат в исполнении заслуженного деятеля искусств России певицы и актрисы Ирины Шведовой. Являлся инициатором передачи в фонды подмосковного музея-заповедника «Подолье» мемориальной обстановки московских квартир известных поэтов Марка Лисянского и Ники Турбиной.
Хранитель и исследователь творческих архивов русских писателей ХХ века. Всероссийская литературная премия им. Л. К. Татьяничевой (2009). Гран-при Международного открытого конкурса поэзии «Предлог» (2012). Награждён Почётным знаком «Мы — наследники Победы» Международного общества «Мужество и гуманизм» (2007). Член Союза писателей России (1998). Живёт в Москве.
Участник II Международного поэтического конкурса имени Е.В.Курдакова «Купина неопалимая»
КАНТИЛЕНА
Налетят бомбовозы - привет Мальчишу, -
словно гулкие шершни...
Эту дохлую жисть вам ещё распишу
плясовой, сумасшедшей!
Ныне, как в долгопамятном гиблом году,
те же песни, ребята.
Грудью в жарком, цветущем весеннем аду
встали дети арт-бата.
Негодуя, скрипит боевое перо
в победительном раже:
что ж не въедет герой на секретном метро
прямо в логово вражье?!
Прайс рекламный недаром зачитан до дыр:
слава, власть или деньги?
- Нам бы ночку одну простоять, командир,
продержаться нам день бы...
Хаты с краю сметает взрывная волна,
избы, горные сакли...
Ведь война, кто не понял, на то и война -
до конца - так ли, сяк ли…
* * *
- Горестно знать наперёд:
если настигнет беда,
милый, на битву, в поход
тут же уйдёшь навсегда.
- Значит, молись обо мне,
верь в недолёт-перелёт...
- Что ты!.. Тебя на войне
враг непременно убьёт.
- Нам ли перечить судьбе?
Спишет потерю война...
- Буду тогда по тебе
плакать, оставшись одна.
Скатка - шинель, сапоги,
призрак безносой кумы...
Сами себе и враги,
и утешители мы.
Вновь оглашает парад
невозмутимый трубач
вестью победных утрат...
Плачешь, любимая?.. Плачь!
СЛУЧАЙНЫЙ ЧАЙ
Завари-ка щепотку мелиссы,
одиноко блуждая в сети,
ускользающий образ Алисы
неожиданно вновь обрети.
То стекляшки, то хлопья просыпет
из прорехи февраль, - он таков:
нынче даже курортный Египет
под навесом седых облаков.
Упиваться обидой вчерашней?
(Ну уж выдался, право, сезон...)
Небоскрёбов и Шуховской башни
частокол заслонил горизонт.
Удалённый контакт в телефоне...
Терпкий, жгучий целебный бальзам
лишь озноб утоляет на фоне
той Москвы, что не верит слезам.
* * *
Дар нежданный - легче потерять,
помешаться чуточку в рассудке...
Ливень, упреждай нас вдругорядь,
что в Москву пожаловал на сутки!
Пред своей любовью мы честны, -
лишь себя привычно обманули...
На мои, под ропот ливня, сны
намело снегов седых в июле.
Слов не хватит, сколь ни напиши,
идучи за рифмой, как за водкой...
Мне и в переделкинской тиши
слышен гул твоей Автозаводской.
Не живёт без музыки Парнас:
вдовьего пронзительного воя
всклянь полна та песня, где о нас
горестно поют в эфире двое...
Водкою, шампанским ли вином
окропим успех под крики "браво"!..
...До чего же ливень за окном
разошёлся не на шутку, право...
ПЕСЕНКА О НЕДОЧИТАННОЙ КНИЖКЕ
Людмиле Владимировне Карповой - бабушке поэта Ники Турбиной
Вот книга: роман... герои...
Страницы... (Финал оторван!)
О чём, бишь? -
На пирсе трое
стояли, любуясь штормом.
Восторженного азарта
легко распознать причину…
Взыграла волна внезапно -
дитя унесла в пучину!
Ужель нам удар неведом
изломный, стихийный, с тыла?!
Он кинулся в бездну следом!
Седея, она застыла...
Застать, навести юпитер
уменье - и то награда.
Хочу до последних литер
сюжет сей прожить...
А надо?
Под вспышкой - пустые пляжи
и твой побелевший локон...
А дальше на всё тут ляжет
туманная поволока...
ОСЕНЬЮ
Пасмурно - и ничегошеньки кроме...
Сгрудившись кучно повдоль объездной,
влагой набухли понурые кроны,
вовсе нетронутые желтизной.
Странный постскриптум ознобного лета,
непостижимый... - А вдруг, на беду,
дождь зарядит до скончания света -
дробный, унылый, и я не приду?
- Что ж, в осязанье такого декора
два варианта, и третьего нет:
хлябей небесных ручного затвора
или дождусь, или кончится свет.
И без того заплутали в ночи мы:
морок вокруг да простуженный лай...
...Он ещё теплится, чуть различимый,
мутной веб-камеры тусклый онлайн...
ДОМ НА ПЕСКЕ
Бурых гор хребты медвежьи,
перламутровый прилив...
Домик наш на побережье
в ожиданье терпелив.
Для ежа - и то с лихвою
октября, - бежит в свой лес
меж Калугой и Москвою,
из-под фар, наперерез!
Обманул судьбу-"Тойоту"
ёж - в колючках голова,
мал, степенства ни на йоту...
На обочине трава,
справа - замок баронета,
слева - Гримпенская топь...
До чего ж победна эта
коготков ежиных дробь!
Ай да спринтер, вот умора, -
повезло в который раз...
Жизнь как жизнь, и дом у моря
ждёт и ждёт напрасно нас.
В ОБЩЕЖИТИИ ЛИТИНСТИТУТА. 1995
Лёгкой девичьей руки
почерк незнаком.
На обоях - в две строки -
скоропись мелком.
Что ж так сердце сжалось-то
в сутолоке дня:
"Не грусти, пожалуйста,
не люби меня!"
Отмахнёшься - нет нам дел
до чужой беды.
Жизнь ещё сотрёт, как мел,
всех утрат следы.
На судьбу не жалуйся,
в памяти храня:
"Не грусти, пожалуйста,
не люби меня..."
СТИХИ, ПРИШЕДШИЕ ВО СНЕ
В сиятельном блеске космических тел
тускнел небосвод надо мной.
По небу полуночи ангел летел -
моторчик жужжал за спиной.
Окликнуть бы, парой приятственных фраз
приветить на горнем пути,
да я вот, на грех, был не в духе как раз:
летишь, голубок? Ну, лети...
Едва ли ещё запримечу его
в манящей седой вышине.
С тех пор я не слышал о нём ничего,
а он - никогда - обо мне.
ЧИСТОЙ ВОДЫ
Я к вашей руке припадаю, мадам...
За вами учтиво несёт чемодан -
громоздкий, на вид неподъёмный багаж -
всё тот же услужливый, преданный паж.
Что в странной поклаже? - давно не вопрос:
вселенная ваших фантазий и грёз
судьбы незапятнанной, жизни святой,
как белый наряд с подвенечной фатой.
При данном приданном, достойном вполне,
уж, право, позвольте услышать не мне:
- А это, любезнейший, вам за труды...
Интимная лирика чистой воды!
НЕДОСТУПНОЙ АБОНЕНТКЕ
Крылом, сова Минервы,
махни былому дню...
- Я девочка, и первой
ему не позвоню.
Дымок струится - кольче! -
в возвышенную синь...
- Я мальчик-колокольчик,
зову тебя... Динь-динь!..
Куда летим на крыльях
изменчивой судьбы?
Сердца любви открыли.
- Ах, если б да кабы...
Уж больно мягко стелешь.
Пройдёт. - Нет, не прошла...
Звоню о том тебе лишь
во все колокола!
ВЫБОР
В хрустале густеет вечер поздний,
недопитый, терпкий, остывает...
- Я была вам рада, добрый гость мой.
Что ж, прощайте. Или... оставайтесь.
Чувственность, презревшая проформу,
так порой нуждается в защите!
Способы решений сложных формул
у других поэтов поищите.
Всё-то в окружающем спектакле
спорно, и однажды, предположим,
жизнь сама (мы рады ей, не так ли?)
тот же выбор сделать нам предложит.
Будь ты безусловный победитель, -
от неё услышишь, как со сцены:
- Оставайтесь или уходите,
гость желанный, милый друг бесценный...
ТАКСИ
"Я еду в машине..."
С. М а р ш а к
Усмехнёмся, в путь сорвясь рысисто,
мол, погожий день Москве к лицу...
Как сказать весёлому таксисту:
"Не вези по Третьему кольцу"?
Кучны застеклённые коробки,
в небеса вздымаются окрест...
Выверен маршрут, опять же - пробки,
но... нельзя ли как-нибудь в объезд?
Мой сюжет не нов, - хорош ли, плох он,
всё-таки пророс, как деревцо...
Незабытый взгляд знакомых окон
дом её прищурил на кольцо.
Мелодрам чувствительное "мыло"
жизненным историям сродни.
Что ещё добавить? - было - сплыло,
только сердце до сих пор саднит.
В горести расстанной, в дни иные,
дом, родными окнами свети!
Глаз не отведу от них и ныне,
видимо, объезда не найти.
ЧЕРЁМУХА
Прерывиста строка,
любовь тоски бездонней,
как рюмка коньяка,
согретая в ладони.
Кудели влаги вьёт,
ветров не унимая,
до естества твоё
шестнадцатое мая.
Нежна, белым-бела, -
сравнений не ищу я, -
к ненастью расцвела
черёмуха-вещунья.
Горчащий аромат
порой сродни дурману...
Кто был неправ стократ,
рядить про то не стану.
Черёмуховый цвет
под ветра аллилуйю
в ненастном вихре лет
кружит напропалую.
ПРОСТУДНОЕ
Бабкиному клетчатому пледу
мой озябший, снулый вид - родня...
- Собирайся. Жди. Сейчас заеду.
Поболей уж лучше у меня.
По стеклу крадётся робкий лучик -
осторожно, тихо, как по льду...
- Ты права, да-да, так будет лучше.
Приезжай, конечно же. Я жду.
В снежном электрическом балете
пируэты вьюги таковы,
что мне снова этак поболеть бы
впору на другом краю Москвы.
Стен бетонных рушится громада,
ускользает в шахту лифта клеть...
Выберусь! Но только прежде надо -
у тебя немного поболеть.
СКРИПКА
Всё те же хронисты любовных аварий,
мы вновь без утайки отпишемся в личке...
И только для нас расчехлит Страдивари
лохматый юнец-виртуоз в электричке.
Тот звук до краёв наполняет слезами,
пророчит, зовёт, - догадаемся разве?
И проникновенен, но неосязаем,
вот-вот оборвётся он на полуфразе.
Однако, не гаснет, а водит по кругу,
уже, безусловно, испытан на ком-то.
...Не наши ли тени прильнули друг к другу -
тех, двух силуэтов сомкнувшийся контур?
СИРЕНЬ
Облетает сиреневый цвет,
лепестки устилают Москву...
- Я жила до тебя столько лет,
вот и после, поверь, проживу.
Замереть? Возразить невпопад?
Навсегда околдован тобой,
свято верую в май-цветопад
с приворотной его ворожбой.
И не сгинуть в сердцах, сгоряча
ей, благой, неизбывной вовек,
чистой, словно летящий сейчас
этот нежный лазоревый снег.
МЕТЕЛЬ
Остаётся всего ничего - горевать и молиться,
телефон молчаливый терзая тревожным "алло?"
Серой хмарью дремотною всклянь затуманены лица,
белой, летней позёмкой дороги окрест замело.
Неуёмный Бальзак не доскачет в уездный Бердичев:
оплывающий воск да сусальность угрюмых икон...
Мой ненастный прогноз всепогоден и круглогодичен.
Тополёвую замять несёт мне в открытый балкон.
Собирай, не ленись, набивай под завязку перину,
припечатай на штопку чехла именное тавро -
и тогда уж без сил окунись, все заботы отринув,
с головою, как в омут, в пушистый и тёплый сугроб.
ЭЛЕГИЯ
Под дробь по стеклу да под бурой листвы круговерть
в окрест индевеющей жести резного офорта
уже не мешай мне устраивать личную смерть
предельно значительно и максимально комфортно.
Пресыщенный явью отходит блаженно ко сну,
усопший - воспрянет в сиянье пречистого света.
Проникшийся, истину исподволь перелистну,
премного признателен бысть за премудрость совета.
Приникнув к построчной причудливой вязи листа,
притихну, вдали услыхав перелётную стаю.
Пейзаж межсезонья, как свой временник, неспроста
навыворот снова и снова усердно листаю.
СЕЛФИ-2017
Оглушённые граем вороньих цикад,
всё смекнём, коль настанет черёд,
попадём в заколдованный круг МЦК
посмотреть, кто скорее умрёт.
Перешли, сохраняя единый билет,
на другую маршрутную сеть.
Мы вагонные вишенки сумрачных лет
и ещё нам висеть и висеть.
Как-то так, не смущаясь, что будет потом,
и, разлуку стяжав не одну,
ненароком ваганьковским чёрным котом
я к тебе сиротливо прильну.
СИМВОЛЫ
И. Ш.
Сиплый Сирин прокаркал на ветке и смолк,
снег вповалку летит, колюч.
К ночи дверь запираю на нижний замок,
от которого носишь ключ.
Сколь кручины в туманности вешних снегов!
Кошке - вздрогнуть на краткий миг,
мониторящей шорохи, звуки шагов,
откликаясь на чей-то ник.
ПЕРЕПАДЫ
Насыщен зыбкой влагою с верхов
ковёр опрелый давешней листвы
взахлёб,
и манну тающих стихов
декабрьский дождь сотрёт с лица Москвы.
К лесному духу, Белому Царю
мольбы взывает обо мне шаман,
бубнит,
и я навстречу январю
шагну в густой седеющий туман.
Но даже там отчётлива, чиста,
прозрачна череда неровных строк,
вспорхнёт,
взовьётся трепетно с листа,
когда падут снега, - уж дайте срок.
